Неточные совпадения
Этот Промифей, воспетый не Глинкою, а самим Пушкиным в послании к Лукуллу, был министр
народного просвещения С. С. (еще не граф) Уваров, Он удивлял нас своим многоязычием и разнообразием всякой всячины, которую знал; настоящий сиделец за прилавком просвещения, он берег в
памяти образчики всех наук, их казовые концы или, лучше, начала.
Двенадцатый год — это
народная эпопея,
память о которой перейдет в века и не умрет, покуда будет жить русский народ.
Всякому, кто слышал эту прекрасную
народную песню в надлежащем исполнении, наверное, врезался в
памяти ее старинный мотив, высокий, протяжный, будто подернутый грустью исторического воспоминания.
— Да, это верно, — сказал Ярченко. — Мне как-то навязали устроить этот благотворительный спектакль в
Народном театре. Смутно мелькает у меня в
памяти и какое-то бритое гордое лицо, но… Как быть, господа?
Прошли многие годы; впечатление страшной казни изгладилось из
памяти народной, но долго еще стояли вдоль кремлевского рва те скромные церкви, и приходившие в них молиться могли слышать панихиды за упокой измученных и избиенных по указу царя и великого князя Иоанна Васильевича Четвертого.
Нет! никогда не изгладится из моей
памяти ужасная противуположность, поразившая мои взоры, когда я въехал в этот город; противуположность, которая могла только встретиться в эту
народную войну, поглотившую целые поколения.
Спутались в усталой голове сон и явь, понимаю я, что эта встреча — роковой для меня поворот. Стариковы слова о боге, сыне духа
народного, беспокоят меня, не могу помириться с ними, не знаю духа иного, кроме живущего во мне. И обыскиваю в
памяти моей всех людей, кого знал; ошариваю их, вспоминая речи их: поговорок много, а мыслями бедно. А с другой стороны вижу тёмную каторгу жизни — неизбывный труд хлеба ради, голодные зимы, безысходную тоску пустых дней и всякое унижение человека, оплевание его души.
Старцы, мужи и юноши да славят здесь кончину героев и да клянут
память изменника Димитрия!» — «Клятва, вечная клятва его имени [Клятва, вечная клятва его имени… — то есть проклятье.] и роду!» — воскликнули все чиновники и граждане, — и брат Димитрия упал мертвый в толпе
народной, — и супруга его отчаянная […супруга его отчаянная… — супруга, охваченная отчаянием.] бросилась в шумную глубину Волхова.
[Только благоприятных обстоятельств развития да более обширного круга деятельности недостает ей для того, чтобы занять высокое место в ряду лучших деятелей, которых
память сохраняется в истории и в преданиях
народных.]
И вот теперь, через двести лет после их основания, в тех лесах про Ярилу помину нет, хоть повсюду кругом и хранится
память о нем и чествуется она огнями купальскими [В Нижнем Новгороде до сего времени сохранилось старинное
народное гулянье на «Ярилином поле» 24 июня.
Разумеется, все эти нынешние мои воспоминания охватывают один небольшой район нашей ближайшей местности (Орловский, Мценский и Малоархангельскии уезды) и отражаются в моей
памяти только в той форме, в какой они могли быть доступны «барчуку», жившему под родительским крылом, в защищенном от бедствия господском доме, — и потом воспоминания эти так неполны, бессвязны, отрывочны и поверхностны, что они отнюдь не могут представить многостороннюю картину
народного бедствия, но в них все-таки, может быть, найдется нечто пригодное к тому, чтобы представить хоть кое-что из тех обстоятельств, какими сопровождалась ужасная зима в глухой, бесхлебной деревеньке сороковых годов.
Однако, через пять минут, увлеченный жаром своего рассказа и таким внимательным, даже приятельски завистливым участием друга Тадеуша, выболтал, что «моя — де Сусанна — это божество! вдова гусарского полковника барона Стекльштрома (полковника и барона он прибавил для пущей важности), что эта прелесть готова ему всем пожертвовать, что она влюблена в него без
памяти, что вообще, это — добрейшее и благороднейшее существо из всех, каких он только знал на свете, существо, которое ни в чем не умеет отказывать, и вот доказательство: эти триста рублей, пожертвованные в пользу
народного дела, но… одно лишь бесконечно жаль: москéвка!
Исполнен был
народный гимн, после которого девочки поочередно подходили к столу, за которым восседало начальство, низко приседали и получали наградные книги, аттестаты и Евангелие с молитвенником «в
память института», как выражалась начальница.
Но главная привлекательность квартала была для меня доступность всяких лекций, и в Медицинской школе (куда я заглядывал по старой
памяти), и в Сорбонне, и в юридической Ecole de droit, и в College de France — этом единственном в Европе
народном университете, существующем для слушателей с улицы, без всяких дозволений, билетов и без малейшей платы.
Являются писатели, которые остаются жить в
памяти и мыслях потомства, является
народный театр, журнал, в старой Москве основывается университет.
Память современной любви, самое название которой стало банально, а чувство заменилось чувственностью — коротка, но искренняя любовь, выражаясь
народным языком, «не ржавеет», и представление о «вечной любви», созданное поэтами, хотя изредка, но является почти реальным.
Умер бы оплаканный ратными товарищами, но жив бы остался в
памяти народной.
Первый раз в жизни участвовал я в
народной манифестации и, нужно признаться, испытал весьма интересное и сложное чувство, которое навсегда останется в моей
памяти.